Завдання 1. Прочитайте уривок з есе. Які завдання до критики виокремлює автор і що потрібно, аби їх виконати?
Задачи литературной критики по Уистену Одену
«Если хороших литературных критиков и в самом деле меньше, чем хороших поэтов и прозаиков, так это из-за природного человеческого эгоизма. Поэт, равно как и прозаик, учится преклонению перед предметом, своего творчества, которым в конечном итоге является сама жизнь. Предметом же преклонения критика является творение автора – иными словами, создание рук человеческих, и бывает очень трудно смириться с унижением подобного рода. Гораздо легче объявить: «Жизнь сложнее, чем то, что я могу о ней сказать», нежели признаться: «Произведение г-на N сложнее, чем то, что я могу о нём сказать». Есть люди достаточно умные, чтобы не становиться писателями, но ведь они не становятся и критиками. Бог свидетель, что писатель бывает чрезвычайно туп, но всё же не настолько, как думают о нём иные критики. Я имею в виду тех критиков, которые, порицая произведение или отрывок, исключают возможность того, что автор давно предвидел каждое их слово.
В чём задача критика? Как я понимаю, он способен оказать мне следующие услуги:
- Познакомить меня с автором или книгой доселе мне неизвестными.
- Убедить меня в том, что я недооценивал автора или книгу, поскольку ознакомился с ними недостаточно внимательно.
- Показать мне взаимосвязь между данной книгой и произведениями других времен и культур, которую я мог не заметить, ибо многого не знаю и никогда не узнаю.
- Дать своё «прочтение» произведения, которое поможет мне расширить его понимание.
- Осветить некоторые стороны того, что в искусстве мы называем «художественным мастерством».
- Рассмотреть отношение искусства к жизни, науке, экономике, этике, религии и т. п.
Первые три пункта предполагают наличие знаний. Но образованный человек вовсе не тот, кто обладает обширными знаниями: его опыт должен представлять ценность и для остальных. Мы вряд ли назовём образованным того, кто знает наизусть телефонную книгу Манхэттена, поскольку не сможем представить себе ситуацию, в которой к такому человеку пришли бы ученики. Если образованность состоит лишь в большей или меньшей осведомленности, она – временна; по отношению к публике каждый обозреватель в данный момент образованнее, чем его читатель, ибо он читал книгу, которую обозревает, а читатель – нет. И хотя знания, которыми обладает образованный человек, предполагают некоторую самоценность, он сам не всегда вполне её осознает: часто бывает, что ученик, которому он передаёт свои знания, разбирается в этом лучше своего учителя. В общем, читая образованного критика, получаешь гораздо больше пользы от его подборки цитат, чем от его личного комментария.
Что касается трёх последних пунктов, то здесь требуется не высшее знание, а некая высшая интуиция. Критик продемонстрирует свою интуицию, если вопросы, которые он поднимает, оригинальны, важны и своевременны – даже несмотря на то, что ответы на них не совпадают с вашими. На самом деле очень немногие читатели нашли возможным для себя согласиться с ответом Толстого на вопрос: «Что такое искусство?», но каждый, кто прочитал эту книгу, уже не мог пройти мимо него. Единственное, о чём я бы настойчиво просил любого критика, – это не говорить мне, что я должен одобрять, а что – порицать. Я не возражаю, если критик перечисляет любимых и нелюбимых авторов; полезно, в самом деле, узнать о его предпочтениях относительно книг, которые я и сам читал, поскольку, учитывая разницу во вкусах, можно узнать кое-что и о книгах, которые прочитать не успел. Но пусть не смеет он навязывать мне свои пристрастия. Только я несу ответственность за выбор чтения – больше отвечать некому. Критические замечания самого литератора надо принимать с известными поправками, ибо, как правило, они – обнародование его споров с самим собой: что он собирается делать, а с чем – повременить. Более того, в отличие, скажем, от ученого, писатель обычно мало интересуется тем, что делают его коллеги. Поэт, которому за тридцать, возможно, ещё страстный читатель, но вряд ли он читает своих современников».
Уистен Оден, Чтение. Письмо. Эссе о литературе, М., «Независимая газета», 1998 г., с. 33-36.
Завдання 2. Прочитайте рецензію студента. Чи дотримується він завдань, поставлених У. Оденом?
«ВСЁ НЕ ТАК, РЕБЯТА»
Очень сложно критиковать кино о человеке, которым ты восхищаешься и которого считаешь одним из величайших гениев в истории искусства России. В такой ситуации кажется, что критикуешь даже не фильм, а самого Высоцкого. Но я себя тешу мыслью только о том, что если бы Владимир Семёнович лично увидел, что про него сняли, то печально сказал бы: «Всё не так, ребята».
Фильм повествует о пяти июльских днях жизни Высоцкого в 1979 году. Поэт знает, что жить ему осталось очень мало, однако, выбирая между лечением во Франции и гастролями в Узбекистане, он останавливает выбор на последнем. На одном из концертов барду становится плохо, и друзья просят его девушку привезти из Москвы коробку Высоцкого с морфием, опасаясь, что без наркотиков он может умереть.
Первый вопрос, который у меня возник ещё при прочтении анонсов: почему создатели фильма решили взять именно этот временной отрезок биографии Высоцкого? Ведь, по моему мнению, зрителю куда интереснее было бы узнать о жизни Владимира Семёновича в целом – о разных песнях, о разных женщинах, о разных концертах… Испугались, что ли, не осилить? Ведь, правда: талантливо снять кино обо всей жизни Высоцкого, при этом не упустив чего-либо значительного, намного сложнее, чем о каких-то пяти днях. В таком случае, почему не о пяти часах, не о пяти минутах? Видно, что Буслов особо «тащится» от момента, когда все откачивают Высоцкого – так надо было вообще взять только эту сцену и растянуть на 2 часа.
Возможно, людям, не очень знакомым с биографией и творчеством Высоцкого, фильм и покажется интересным, цельным, даже в чём-то философским, но для меня это даже не фильм – это вырванный из контекста кусок. Кусок, который, если сократить раз в 10, в принципе, мог бы стать частью чего-нибудь стоящего.
Но выкинем эти если бы. Остановимся на том, что есть.
Бог с ним. Раз уж вы и решили снимать фильм, взяв за основу небольшой период из жизни Высоцкого – снимайте! Но ведь и сам выбранный период просто ужасен! О чём повествует этот фильм? В чём его лейтмотив? Что вспоминается в первую очередь после просмотра? Как Высоцкому было плохо, как Танюха (на минутку – любовница поэта!) через всю страну везла наркоту и как кгбшник встал на путь истинный. Ребята, и это фильм о Высоцком? О его прекрасных песнях, о его сложном и противоречивом характере, о его богатейшем внутреннем мире? Где Высоцкий? Это плоская поролоновая кукла, ничтожная проекция того великого Высоцкого, каким он был на самом деле. Это просто плевок в лицо Владимиру Семёновичу…
Но, в принципе, чего ещё можно было ожидать от режиссёра, главными работами которого являются «Бумер» (в качестве режиссёра) и «Умняк» (в качестве актёра). О первом, пожалуй, знают все, а вот насчёт второго очень сомневаюсь. Так вот, «Умняк», или по-другому «Одиссея 1989», – это фильм с быдло-декадансными мотивами через всеохватывающий дурман наркоты. Чудесная визитная карточка Буслова, не так ли? Кроме того, «Высоцкий…» – всего лишь четвёртый (!) полнометражный фильм этого режиссёра вообще! Поэтому лично я не удивлён, что Владимир Семёнович получился в фильме тем, кем получился:
1.Наркоманом.
- Тормозом. Да вы хоть слышали, как реальный Высоцкий разговаривал в жизни? В нём была магическая притягательность, сумасшедшая харизма и море обаяния. Киношный же Высоцкий на протяжении всего фильма либо угрюмо смотрит исподлобья (тут по поводу неживой мимики не проканают отговорки о 6-часовом гриме – это был ваш собственный выбор, товарищи киношники), либо монотонно начитывает текст. Посмотрев на данный персонаж, рядовой зритель может даже подумать: да что в этом Высоцком находили сотни женщин?
- Блядуном (в то время как законная жена Высоцкого, Марина Влади, договаривается в Париже о его лечении, сам он крутит роман на стороне).
Неужели именно за эти его качества, показанные в фильме, концертные залы, где он выступал, были забиты до предела? Неужели из-за этого на протяжении десятилетий его популярность держится на поражающем уровне?! Скажите мне, где песни? Где песни Высоцкого, звучащие на фоне киносцен? Где саундтрек из трейлера? По-моему, это просто абсурд – снимать кино про барда и так бездарно распорядиться тем материалом, благодаря которому этот человек и проявил свой гений, благодаря которому его боготворила вся страна!
Что же касается Буслова, то я не понимаю, как смогли допустить, чтобы такое кино, которое должно было стать знаковым, эпохальным для стран бывшего СНГ, позволили снимать человеку, который а) снял 4 полнометражных фильма б) из этих четырёх известен только фильмом для среднего ума про бандюг в лихие 90-е, в) не мог проникнуться личностью живого Высоцкого в связи со своим возрастом.
Да, я считаю, что хороший фильм о Высоцком мог снять человек, который родился не позднее 1960 года как минимум; тот человек, который помнит его при жизни; который жил в то время и знал, как и что было в те годы. Поговаривали, что «Высоцкого…» вначале вообще должен был снимать Александр Митта. Так вот, я в глубочайшем разочаровании, что этого не произошло. Митта – талантливейший режиссёр сам по себе, вне контекста. Стоит ли говорить о том, что, сравнивая его с Бусловым, я подобным сравнением просто унижу Александра Наумовича?
Теперь актёры. По поводу Безрукова скажу лишь одно: единственная справедливость фильма состоит в том, что он не указан в титрах как исполнитель главной роли. И тут вопрос не в том, как я отношусь к Безрукову вообще (хотя если кому надо – отношусь скептически), а в том, что должен был сделать актёр, играющий Высоцкого. Голос – чужой, мимика – чужая. Где актёр? В чём актёр? Всё, что он должен был сделать – правильно-скудно пожестикулировать? Правильно оголить свой торс? Правильно прикинуться мёртвым? Ребята, да в таком случае я почти по всем критериям создан для роли Высоцкого – разве что с голым торсом здесь облом: фигурой не удался.
В общем, о манекенах поговорили. Теперь всё-таки об актёрах. Панину за его сцену с Акиньшиной – Нику, Золотого орла, Золотого Глобуса, Оскара и т.д. Если кто достоин справедливой похвалы за этот фильм, так это он. Прекраснейшая игра, многоуровневая тончайшая передача эмоций, великолепное проживание образа. Андрей Смоляков – тоже очень хорошая работа. Однако определённая однообразность и недостаточная эмоциональность самого персонажа не позволила полностью раскрыть потенциал этого актёра. Акиньшина, Ильин, Астрахан – просто на уровне.
А теперь самое интересное.
Я полагаю, что если собирается группа людей и хочет снимать фильм о человеке-эпохе, то они просто обязаны пригласить соответствующих актёров… Поэтому мне совершенно непонятно, как можно было в ТАКОЕ КИНО позвать Леонидова и Урганта? Господи, да кто это вообще такие? Кто такие Леонидов и Ургант в мире кино? За что же так ненавидеть Высоцкого, чтобы уже на этапе выбора актёров попасть впросак? И если в игре Леонидова самой по себе нет ничего отторгающего, то в каждой сцене, где появлялся Ургант, я был вынужден затаивать дыхание и молиться о том, чтобы он не испоганил кадр… Но, видно, Бог был занят. Я не помню, когда в последний раз видел что-либо более фальшивое. Особенно меня передёрнули моменты, когда Ургант пытается играть в экспрессивную личность – голос повышается до заоблачных высей, глаза вылазят из орбит… Не верю ни единому мускулу на лице, ни единому жесту.
Напоследок хочу сказать, что людям, знакомым с Высоцким на уровне «Если друг оказался вдруг», фильм должен понравиться. Он красочен, ярок, вмещает в себя то, что нужно рядовому зрителю: и любовь, и дружбу, и трагедию, и политику. Такому зрителю особо не с чем сравнивать – он с благодарностью примет и то, что ему показали – ещё скажет за это спасибо. Как говорится, народ добрый, но мало понимает.
Что же касается зрителя, разбирающегося в творчестве и жизни поэта, мой совет: фильм всё-таки посмотрите (потому что не посмотреть фильм про Высоцкого просто нельзя) и постарайтесь снисходительно отнестись ко всем его косякам
P. S. Я уверен, что со временем о Владимире Семёновиче снимут куда более качественное и действительно достойное его величия кино.
Александр Щедринский
Завдання 3. Прочитайте уривки зі статті М. В. Гоголя “О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году”. Яких помилок, на думку автора, припускаються критики найчастіше? Чи лишаються ці помилки актуальними на сьогодні?
Н.В. Гоголь публикует в журнале «Современник» статью без подписи: О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году, где – в том числе – рассказывает об ошибках литературной критики. «О чём же говорили наши журналисты? Они говорили о ближайших и любимейших предметах: они говорили о себе, они хвалили в своих журналах собственные свои сочинения; они решительно были заняты только собою, на всё другое они обращали какое-то холодное, бесстрастное внимание. Великое и замечательное было как будто невидимо. Их равнодушная критика обращена была на те предметы, которые почти не заслуживали внимания. В чем же состоял главный характер этой критики? В ней очень явственно было заметно:
1) Пренебрежение к собственному мнению. Почти никогда не было заметно, чтобы критик считал своё дело важным и принимался за него с благоговением и предварительным размышлением, чтобы, водя пером своим, думал о небольшом числе возвышенно-образованных современников, перед которыми он должен дать ответ в каждом своём слове. Журнальная критика по большей части была каким-то гаерством. Как хвалили книгу покровительствуемого автора? Не говорили просто, что такая-то книга хороша или достойна внимания в таком-то и в таком-то отношении, совсем нет. «Это книга», говорили рецензенты, «удивительная, необыкновенная, неслыханная, гениальная, первая на Руси; продаётся по пятнадцати рублей; автор выше Вальтер Скотта, Гумбольта, Гёте, Байрона. Возьмите, переплетите и поставьте в библиотеку вашу; также и второе издание купите и поставьте в библиотеку: хорошего не мешает иметь и по два экземпляра». Большая часть книг была расхвалена без всякого разбора и совершенно безотчётно. Если счесть все те, которые попали в первоклассные, то иной подумает, что нет в мире богаче русской литературы, и только через несколько времени противоположные толки тех же самых рецензентов о тех же самых книгах заставят его задуматься и приведут в недоумение. Та же самая неумеренность являлась в упрёках сочинениям писателей, против которых рецензент питал ненависть или неблагорасположение. Так же безотчётно изливал он гнев свой, удовлетворяя минутному чувству.
2) Литературное безверие и литературное невежество. Эти два свойства особенно распространились в последнее время у нас в литературе. Нигде не встретишь, чтобы упоминались имена уже окончивших поприще писателей наших, которые глядят на нас, в лучах славы, с вышины своей. Ни один из критиков не поднял благоговейно глаз своих, чтобы их приметить. Никогда почти не стоят на журнальных страницах имена Державина, Ломоносова, Фонвизина, Богдановича, Батюшкова. Ничего о влиянии их, ещё остающемся, ещё заметном. Никогда они даже не брались в сравнение с нынешнею эпохой, так что наша эпоха кажется как будто отрублена от своего корня, как будто у нас вовсе нет начала, как будто история прошедшего для нас не существует. Это литературное невежество распространяется особенно между молодыми рецензентами, так что вообще современная критическая литература совершенно похожа на наносную. Не успеет пройти год-другой, как толки, вначале довольно громкие, уже безгласные, неслышные, как звук без отголоска, как фразы, сказанные на вчерашнем бале. Имена писателей, уже упрочивших свою славу, и писателей, ещё требующих её, сделались совершенною игрушкою. Один рецензент роняет тех, которых поднял его противник, и всё это делается без всякого разбора, без всякой идеи. Иное имя бывает обязано славою своею ссоре двух рецензентов. Не говоря о писателях отечественных, рецензент, о какой бы пустейшей книге ни говорил, непременно начнёт Шекспиром, которого он вовсе не читал. Но о Шекспире пошло в моду говорить, – итак, подавай нам Шекспира! Говорит он: «С сей точки начнём мы теперь разбирать открытую пред нами книгу. Посмотрим, как автор наш соответствовал Шекспиру», а между тем разбираемая книга чепуха, писанная вовсе без всяких притязаний на соперничество с Шекспиром, и сходствует разве только с духом и образом выражений самого рецензента.
3) Отсутствие чистого эстетического наслаждения и вкуса. Ещё в московских журналах видишь иногда какой-нибудь вкус, что-нибудь похожее на любовь к искусству; напротив того, критики журналов петербургских, особенно так называемые благопристойные, чрезвычайно ничтожны. Разбираемые сочинения превозносятся выше Байрона, Гёте и проч.! Но нигде не видит читатель, чтобы это было признаком чувства, признаком понимания, истекло из глубины признательной, растроганной души. Слог их, несмотря на наружное, часто вычурное и блестящее убранство, дышит мертвящею холодностию. В нём видна живость или горячая замашка только тогда, когда рецензент задет за живое и когда дело относится к его собственному достоинству. Справедливость требует упомянуть о критиках Шевырева, как об утешительном исключении. Он передает нам впечатления в том виде, как приняла их душа его. В статьях его везде заметен мыслящий человек, иногда увлекающийся первым впечатлением.
4) Мелочное в мыслях и мелочное щёгольство. Мы уже видели, что критика не занималась вопросом важным. Внимание рецензий было устремлено на целую шеренгу пустых книг и вовсе не с тем, чтобы разбирать их, но чтобы блеснуть любезностию, заставить читателя рассмеяться. До какой степени критика занялась пустяками и ничтожными спорами, читатели уже видели из знаменитого процесса о двух бедных местоимениях: сей и оный. Вот до чего дошла, наконец, русская критика! Кто же были те, которые у нас говорили о литературе? В это время не сказал своих мнений ни Жуковский, ни Крылов, ни князь Вяземский, ни даже те, которые ещё не так давно издавали журналы, имевшие свой голос и показавшие в статьях своих вкус и знание: нужно ли после этого удивляться такому состоянию нашей литературы? Отчего же не говорили сии писатели, показавшие в творениях своих глубокое эстетическое чувство? Считали ли они для себя низким спуститься на журнальную сферу, где обыкновенно бойцы всякого рода заводят свой шумный бой? Мы не имеем права решить этого. Мы должны только заметить, что критика, основанная на глубоком вкусе и уме, критика высокого таланта имеет равное достоинство со всяким оригинальным творением: в ней виден разбираемый писатель, в ней виден ещё более сам разбирающий. Критика, начертанная талантом, переживает эфемерность журнального существования. Для истории литературы она неоценима. Наша словесность молода. Корифеев её было немного; но для критика мыслящего она представляет целое поле, работу на целые годы. Писатели наши отлились совершенно в особенную форму, и, несмотря на общую черту нашей литературы, черту подражания, они заключают в себе чисто русские элементы: и подражание наше носит совершенно северообразный характер, представляет явление, замечательное даже для европейской литературы. Но довольно. Заключим искренним желанием, чтобы с текущим годом более показалось деятельности и, при большем количестве журналов, явилось бы более независимости от монополии, а через то более соревнования у всех соответствовать своей цели».
Гоголь Н.В., О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году / Собрание сочинений в 6-ти томах, Том 6, М., «Государственное издательство художественной литературы», 1950 г., с. 102-105.
Завдання 4. Прочитайте тексти. Знайдіть серед них огляди і рецензії.
- Один город на двоих
Не знаю, почему мне так нравится этот фильм, причем с каждым просмотром — все больше и больше. Он четко выделяется среди других русских фильмов на эту же тематику, но вот чем? «Питер FM» и не совсем типичная романтическая комедия, но и не слишком слезливая мелодрама. Он такой… такой романтичный, лиричный и наверное немного женский — вот, это его отличительная особенность.
Что касается самого фильма… Первое, что хочется выделить: у главных героев очень приятные голоса, особенно у Максима (еще бы, его ведь играет Евгений Цыганов, а у него, наверное, самый очаровательный голос в российском кинематографе). И это не случайно, так как ключевые диалоги герои произносят, именно разговаривая по телефону, при этом оператор в то же время может показывать нам Неву или Фонтанку, мосты, проспекты, дома и т. д. Герой, в честь которого и назван фильм — его величество Петербург. Его великолепную архитектуру здесь подали неожиданно, но весьма удачно. Ускоренные панорамные съемки, суета улиц, жители северной столицы, находящиеся в вечной спешке — всё это пленяет, очаровывает и не отпускает тебя. Хочется так же бежать по улицам Питера, торопиться, не успевать… а потом вечером, ощущая телом и душою спокойствие, гулять по крышам (подойдет и просто посидеть на подоконнике, укутавшись в старый плед) и мечтать, мечтать, МЕЧТАТЬ!
И кстати насчет мечтательности: и Маша, и Максим показаны очень творческими, искренними, тонко чувствующими людьми. Только такие могли познакомиться столь необычайным образом и стать друг для друга всем. Но с другой стороны, в Петербурге и не могло случиться по-другому, не правда ли?
9 из 10
матеріал із сайту “Кинопоиск”
2. Странный привкус несказанности.
Вышедшее начало трилогии о не особо приметном хоббите по имени Бильбо очень смелое заявление, по-моему мнению, на историю сравнимую с сагой «Властелин колец». Как не фанат данной саги в целом отпишусь, при этому никого не обидев и не задев, довольно хладнокровно и рассудительно. Первое что хотелось бы отметить: фильм хорош, честно он безупречен, всё что окружает действующих лиц на протяжении всей картины завораживает, сама мысль и сама суть истории заставляет жадно вздыхать, думая что же дальше то. (Предупреждаю, если меня не понял Толкиенисты, я не читал ничего связанного с хоббитами, да и не жалею вовсе.) Краски, игра актёров, отличный дубляж как никак — всё это просто безупречно, «смачно» и гениально за подобное стоит восхвалять всех тех ребят, работающих над картиной. Но есть ряд «НО», который уж, извините подвиньтесь, бросается в глаза.
Начну я думаю по порядку.
1) Прежде чем писать далее, хочу заметить, что мне по душе занятные фильмы с рассуждениями о жизни, грубо выражаясь. Но почти 3 часа экранного времени на полчаса действий это жестоко, людям не знающих Средиземья как такового, людям, которым всё равно на королей Эльфов, на длинные густые бороды гномов, им непонятен зачин данной сказки. В целом всё очень хорошо и подано на блюде с золотой окаёмочкой, но можно же урезать и нужно, лишняя болтавня не красит фильм, где нужны войны, луки, щиты, топоры, отрубленные головы.
2) Холодные, ничем не примечательные герои. Ну это так. Даже тот самый Бильбо — он хорош, но хорош по своему, он не вызывает нужного фонтана эмоций, наблюдая за ним. Тоже самое и про остальных гномов, кто они, что они, откуда они — всё тленно, всё ненужно. А ненужное нужно отбрасывать, чтобы получился шедевр. Даже схватка в конце и поступок Бильбо и много явных «Неожиданных поворотов» не красят никак картошечные носы упитанных гномов. Только Гендальф, голый (ой, простите Голум) и немного Бильбо. Всё.
3) Этот фильм нужно смотреть сразу после «Властелина колец», а то ощущение всей глобальности не передаётся. Честно, складывается такое ощущение:” Пфф, да и что этот Мордор, что эти Эльфы и Гномы — чепуха».
Наговорил я от всей души, как говорится. Не прошу меня казнить, моё мнение опять же только моё. Фильм стоит просмотра, такие фильмы не часто посещают экраны кинотеатров, и вся моя критика смешна по сравнению с колоссальной работой режиссёра.
Смотрите, думайте, восхищайтесь и, конечно же, надейтесь на продолжение.
матеріал із сайту “Кинопоиск”
3. Фільм, що змусив моє серце битися частіше
Одного разу мій батько прийшов додому і, побачивши, що я знову дивлюсь якусь безглузду американську комедію, порадив мені подивитися фільм «Хатіко: найвірніший друг». Перед цим він чесно мене попередив, що фільм добрий, але важкий для сприйняття, особливо такій натурі, як я. Я не сприйняла його слова всерйоз, але все ж відклала перегляд фільму на інший день. І ось якось сидячи у кімнаті, я знову побачила диск із записом «Хатіко».
Мої емоції виливалися через край. Десь на середині фільму до очей підступили сльози. Це найкраща кінострічка, яку я коли-небудь бачила. Тут нема ні штучності, ані награності, ані жалощів, ані зображення страждань бідного пса в страшному світі людей, ані жахів смерті. Нема привабливих для глядача спецефектів і неймовірних закрутів сюжету, нема жодних інших «козирів» комерційних кіношних штамповок. «Хатіко» не намагається витиснути з тебе сльозу, не використовує ніяких трюків – сльози самі викочуються назовні. І то не прості собі сльози «поплакав, очистився, забув». «Хатіко» – не недільна сімейна кіноісторія. Це справжній емоційний шедевр, в якому все гармонічно: музика, світло, тьмяні кадри, зняті «собачими очима».
Головну роль у фільмі віддали не Річарду Гіру, як написано в анонсах, і не красивому псу з мудрими очима. Головна роль належить Відданості. Справжній, щирій, простій, життєвій. Якої нема й не може бути в найміцнішій дружбі людей. Дружнє «цементування» двох людей обов’язково має тріщину, бо завжди знайдеться хоча б крихітна шпарина для егоїзму. А, може, й не Відданість головна в «Хатіко». Мабуть, головна у фільмі Любов. Та банальна щоденна Любов, на якій проростає дружба, повага, розуміння, прив’язаність, вірність. Така любов живе всюди: в кожному теплому погляді, в кожному лагідному дотику, в кожному щирому слові, в буденній турботі про близьких.
Я не можу сказати з повною впевненістю, що саме так приваблює і розчулює в цьому фільмі. Може це легкий для сприйняття сюжет, може те, що кінострічка знята за реальними подіями, а може й те, що я ще ніколи не бачила такої відданості серед людей. До речі, як я вже казала, фільм поставлений за відомою правдивою історією, що сталася в Японії в 20-х роках. Пес щодня проводжав і зустрічав свого господаря на вокзалі. Потім господар несподівано помер, але пес протягом дев’яти років, щодень о п’ятій годині вечора приходив на вокзал зустрічати господаря і чекав його до останнього потягу. Потім японці поставили йому пам’ятник на тому місці, де він постійно чекав господаря.
Хочу трохи розповісти про сюжет фільму. У центрі – професор коледжу. На вокзалі він знаходить маленьке цуценя, яке потім приносить додому. Згодом пес росте. Відданим і добрим. Хазяїн помирає, а пес залишається вірним своєму господарю. Можна довго говорити про цю зворушливу кінострічку. Але, скажу чесно, я не бачу сенсу. Раджу всім подивитися «Хатіко», адже я почала розуміти вислів Гітлера лише після перегляду фільму, стала цінувати свого пса.
Альона БАРАННИКОВА
Завдання 5. Перегляньте відео, зняте за мотивами оповідання О’Генрі та проаналізуйте фільм, даючи відповідь на такі питання:
а) якою є назва твору? що вона означає?
б) яка ідея твору? як вона виражена і донесена до аудиторії?
в) з чого починається фільм? наскільки вдало початок готує аудиторію до того, що вібдуватиметься далі?
г) якою є гра акторів? чи “вірить” їм глядач? з чого це видно?
ґ) оцініть монтаж фільму, наскільки вдало побудована оповідь?
д) які кадри вам найбільше запам’яталися? як вони побудовані композиційно?
е) яким є зв’язок між цим твором та іншими? якщо це екранізація, наскільки вдало виражена ідея, закладена у твір автором?
Рассказ О’Генри “Дары волхвов”
Один доллар восемьдесят семь центов. Это было все. Из них шестьдесят центов монетками по одному центу. За каждую из этих монеток пришлось торговаться с бакалейщиком, зеленщиком, мясником так, что даже уши горели от безмолвного неодобрения, которое вызывала подобная бережливость. Делла пересчитала три раза. Один доллар восемьдесят семь центов. А завтра рождество.
Единственное, что тут можно было сделать, это хлопнуться на старенькую кушетку и зареветь. Именно так Делла и поступила. Откуда напрашивается философский вывод, что жизнь состоит из слез, вздохов и улыбок, причем вздохи преобладают.
Пока хозяйка дома проходит все эти стадии, оглядим самый дом. Меблированная квартирка за восемь долларов в неделю. В обстановке не то чтобы вопиющая нищета, но скорее красноречиво молчащая бедность. Внизу, на парадной двери, ящик для писем, в щель которого не протиснулось бы ни одно письмо, и кнопка электрического звонка, из которой ни одному смертному не удалось бы выдавить ни звука. К сему присовокуплялась карточка с надписью: “М-р Джеймс Диллингхем Юнг” “Диллингхем” развернулось во всю длину в недавний период благосостояния, когда обладатель указанного имени получал тридцать долларов в неделю. Теперь, после того как этот доход понизился до двадцати долларов, буквы в слове “Диллингхем” потускнели, словно не на шутку задумавшись: а не сократиться ли им в скромное и непритязательное “Д”? Но когда мистер Джеймс Диллингхем Юнг приходил домой и поднимался к себе на верхний этаж, его неизменно встречал возглас: “Джим!” и нежные объятия миссис Джеймс Диллингхем Юнг, уже представленной вам под именем Деллы. А это, право же, очень мило.
Делла кончила плакать и прошлась пуховкой по щекам. Она теперь стояла у окна и уныло глядела на серую кошку, прогуливавшуюся по серому забору вдоль серого двора. Завтра рождество, а у нее только один доллар восемьдесят семь центов на подарок Джиму! Долгие месяцы она выгадывала буквально каждый цент, и вот все, чего она достигла. На двадцать долларов в неделю далеко не уедешь. Расходы оказались больше, чем она рассчитывала. С расходами всегда так бывает. Только доллар восемьдесят семь центов на подарок Джиму! Ее Джиму! Сколько радостных часов она провела, придумывая, что бы такое ему подарить к рождеству. Что-нибудь совсем особенное, редкостное, драгоценное, что-нибудь, хоть чуть-чуть достойное высокой чести принадлежать Джиму.
В простенке между окнами стояло трюмо. Вам никогда не приходилось смотреться в трюмо восьмидолларовой меблированной квартиры? Очень худой и очень подвижной человек может, наблюдая последовательную смену отражений в его узких створках, составить себе довольно точное представление о собственной внешности. Делле, которая была хрупкого сложения, удалось овладеть этим искусством.
Она вдруг отскочила от окна и бросилась к зеркалу. Глаза ее сверкали, но с лица за двадцать секунд сбежали краски. Быстрым движением она вытащила шпильки и распустила волосы.
Надо вам сказать, что у четы Джеймс. Диллингхем Юнг было два сокровища, составлявших предмет их гордости. Одно золотые часы Джима, принадлежавшие его отцу и деду, другое волосы Деллы. Если бы царица Савская проживала в доме напротив, Делла, помыв голову, непременно просушивала бы у окна распущенные волосы – специально для того, чтобы заставить померкнуть все наряди и украшения ее величества. Если бы царь Соломон служил в том же доме швейцаром и хранил в подвале все свои богатства, Джим, проходя мимо; всякий раз доставал бы часы из кармана – специально для того, чтобы увидеть, как он рвет на себе бороду от зависти.
И вот прекрасные волосы Деллы рассыпались, блестя и переливаясь, точно струи каштанового водопада. Они спускались ниже колен и плащом окутывали почти всю ее фигуру. Но она тотчас же, нервничая и торопясь, принялась снова подбирать их. Потом, словно заколебавшись, с минуту стояла неподвижно, и две или три слезинки упали на ветхий красный ковер.
Старенький коричневый жакет на плечи, старенькую коричневую шляпку на голову – и, взметнув юбками, сверкнув невысохшими блестками в глазах, она уже мчалась вниз, на улицу.
Вывеска, у которой она остановилась, гласила: “M-me Sophronie. Всевозможные изделия из волос”, Делла взбежала на второй этаж и остановилась, с трудом переводя дух.
– Не купите ли вы мои волосы? – спросила она у мадам.
– Я покупаю волосы, – ответила мадам. – Снимите шляпу, надо посмотреть товар.
Снова заструился каштановый водопад.
– Двадцать долларов, – сказала мадам, привычно взвешивая на руке густую массу.
– Давайте скорее, – сказала Делла.
Следующие два часа пролетели на розовых крыльях – прошу прощенья за избитую метафору. Делла рыскала по магазинам в поисках подарка для Джима.
Наконец, она нашла. Без сомнения, что было создано для Джима, и только для него. Ничего подобного не нашлось в других магазинах, а уж она все в них перевернула вверх дном, Это была платиновая цепочка для карманных часов, простого и строгого рисунка, пленявшая истинными своими качествами, а не показным блеском, – такими и должны быть все хорошие вещи. Ее, пожалуй, даже можно было признать достойной часов. Как только Делла увидела ее, она поняла, что цепочка должна принадлежать Джиму, Она была такая же, как сам Джим. Скромность и достоинство – эти качества отличали обоих. Двадцать один доллар пришлось уплатить в кассу, и Делла поспешила домой с восемьюдесятью семью центами в кармане. При такой цепочке Джиму в любом обществе не зазорно будет поинтересоваться, который час. Как ни великолепны были его часы, а смотрел он на них часто украдкой, потому что они висели на дрянном кожаном ремешке.
Дома оживление Деллы поулеглось и уступило место предусмотрительности и расчету. Она достала щипцы для завивки, зажгла газ и принялась исправлять разрушения, причиненные великодушием в сочетании с любовью. А это всегда тягчайший труд, друзья мои, исполинский труд.
Не прошло и сорока минут, как ее голова покрылась крутыми мелкими локончиками, которые сделали ее удивительно похожей на мальчишку, удравшего с уроков. Она посмотрела на себя в зеркало долгим, внимательным и критическим взглядом.
“Ну, – сказала она себе, – если Джим не убьет меня сразу, как только взглянет, он решит, что я похожа на хористку с Кони-Айленда. Но что же мне было делать, ах, что же мне было делать, раз у меня был только доллар и восемьдесят семь центов!”
В семь часов кофе был сварен, раскаленная сковорода стояла на газовой плите, дожидаясь бараньих котлеток
Джим никогда не запаздывал. Делла зажала платиновую цепочку в руке и уселась на краешек стола поближе к входной двери. Вскоре она услышала его шаги внизу на лестнице и на мгновение побледнела. У нее была привычка обращаться к богу с коротенькими молитвами по поводу всяких житейских мелочей, и она торопливо зашептала:
– Господи, сделай так, чтобы я ему не разонравилась.
Дверь отворилась, Джим вошел и закрыл ее за собой. У него было худое, озабоченное лицо. Нелегкое дело в двадцать два года быть обремененным семьей! Ему уже давно нужно было новое пальто, и руки мерзли без перчаток.
Джим неподвижно замер у дверей, точно сеттера учуявший перепела. Его глаза остановились на Делле с выражением, которого она не могла понять, и ей стало Страшно. Это не был ни гнев, ни удивление, ни упрек, ни ужас – ни одно из тех чувств, которых можно было бы ожидать. Он просто смотрел на нее, не отрывая взгляда, в лицо его не меняло своего странного выражения.
Делла соскочила со стола и бросилась к нему.
– Джим, милый, – закричала она, – не смотри на меня так. Я остригла волосы и продала их, потому что я не пережила бы, если б мне нечего было подарить тебе к рождеству. Они опять отрастут. Ты ведь не сердишься, правда? Я не могла иначе. У меня очень быстро растут волосы. Ну, поздравь меня с рождеством, Джим, и давай радоваться празднику. Если б ты знал, какой я тебе подарок приготовила, какой замечательный, чудесный подарок!
– Ты остригла волосы? – спросил Джим с напряжением, как будто, несмотря на усиленную работу мозга, он все еще не мог осознать этот факт.
– Да, остригла и продала, – сказала Делла. – Но ведь ты меня все равно будешь любить? Я ведь все та же, хоть и с короткими волосами.
Джим недоуменно оглядел комнату.
– Так, значит, твоих кос уже нет? – спросил он с бессмысленной настойчивостью.
– Не ищи, ты их не найдешь, – сказала Делла. – Я же тебе говорю: я их продала – остригла и продала. Сегодня сочельник, Джим. Будь со мной поласковее, потому что я это сделала для тебя. Может быть, волосы на моей голове и можно пересчитать, – продолжала она, и ее нежный голос вдруг зазвучал серьезно, – но никто, никто не мог бы измерить мою любовь к тебе! Жарить котлеты, Джим?
И Джим вышел из оцепенения. Он заключил свою Деллу в объятия. Будем скромны и на несколько секунд займемся рассмотрением какого-нибудь постороннего предмета. Что больше – восемь долларов в неделю или миллион в год? Математик или мудрец дадут вам неправильный ответ. Волхвы принесли драгоценные дары, но среди них не было одного. Впрочем, эти туманные намеки будут разъяснены далее.
Джим достал из кармана пальто сверток и бросил его на стол.
– Не пойми меня ложно, Делл, – сказал он. – Никакая прическа и стрижка не могут заставить меня разлюбить мою девочку. Но разверни этот сверток, и тогда ты поймешь, почему я в первую минуту немножко оторопел.
Белые проворные пальчики рванули бечевку и бумагу. Последовал крик восторга, тотчас же – увы! – чисто по женски сменившийся потоком слез и стонов, так что потребовалось немедленно применить все успокоительные средства, имевшиеся в распоряжении хозяина дома.
Ибо на столе лежали гребни, тот самый набор гребней один задний и два боковых, – которым Делла давно уже благоговейно любовалась в одной витрине Бродвея. Чудесные гребни, настоящие черепаховые, с вделанными в края блестящими камешками, и как раз под цвет ее каштановых волос. Они стоили дорого… Делла знала это, – и сердце ее долго изнывало и томилось от несбыточного желания обладать ими. И вот теперь они принадлежали ей, но нет уже прекрасных кос, которые украсил бы их вожделенный блеск.
Все же она прижала гребни к груди и, когда, наконец, нашла в себе силы поднять голову и улыбнуться сквозь слезы, сказала:
– У меня очень быстро растут волосы, Джим!
Тут она вдруг подскочила, как ошпаренный котенок, и воскликнула:
– Ах, боже мой!
Ведь Джим еще не видел ее замечательного подарка. Она поспешно протянула ему цепочку на раскрытой ладони. Матовый драгоценный металл, казалось, заиграл в лучах ее бурной и искренней радости.
– Разве не прелесть, Джим? Я весь город обегала, покуда нашла это. Теперь можешь хоть сто раз в день смотреть, который час. Дай-ка мне часы. Я хочу посмотреть, как это будет выглядеть все вместе.
Но Джим, вместо того чтобы послушаться, лег на кушетку, подложил обе руки под голову и улыбнулся.
– Делл, – сказал он, – придется нам пока спрятать наши подарки, пусть полежат немножко. Они для нас сейчас слишком хороши. Часы я продал, чтобы купить тебе гребни. А теперь, пожалуй, самое время жарить котлеты.
Волхвы, те, что принесли дары младенцу в яслях, были, как известно, мудрые, удивительно мудрые люди. Они то и завели моду делать рождественские подарки. И так как они были мудры, то и дары их были мудры, может быть, даже с оговоренным правом обмена в случае непригодности. А я тут рассказал вам ничем не примечательную историю про двух глупых детей из восьмидолларовой квартирки, которые самым немудрым образом пожертвовали друг для друга своими величайшими сокровищами. Но да будет сказано в назидание мудрецам наших дней, что из всех дарителей эти двое были мудрейшими. Из всех, кто подносит и принимает дары, истинно мудры лишь подобные им. Везде и всюду. Они и есть волхвы.